Классы коррекции стали необходимостью для детей, которые не могут обучаться в обычных классах наравне с другими детьми. Но часто туда попадают дети с педагогической запущенностью и вызывающим поведением. В итоге эти классы становятся то ли «геттом» для изгоев, то ли филиалом организованной банды, то ли местом, где детей надо передержать до 9 класса, а потом их выпроводить из школы.
Помните, в советское время первоклассникам говорили, что школа теперь их второй дом, а учительница – вторая мама. В школе тогда учили и воспитывали, да с разным подходом (и кнутом, и пряником, как говорится).
С тех пор много воды утекло, отношение к образованию изменилось, и сейчас школа воспринимается скорее местом обучения и передержки детей, пока родители на работе.
Поэтому дети, которые живут в неблагополучных семьях и вынуждены самостоятельно заботиться о себе, остаются без внимания как со стороны родителей, так и школы.
И если раньше классные руководители ходили по домам, видели проблемы учеников и могли помочь им, то сейчас ученики, не вписывающиеся в школьные рамки, признаются трудными и необучаемыми. Общество ставит крест на этих детях, а дети вынуждены этот «крест» нести.
Ребята попадают в классы коррекции, хотя у них нет никаких медицинских проблем с усвоением школьной программы, но есть педагогическая запущенность и часто травматичный жизненный опыт.
В этом году Театр юных зрителей имени А.А. Брянцева поставили спектакль по произведению Екатерины Мурашовой «Класс коррекции» о школьном классе, в котором учатся дети с проблемным поведением и особенностями развития. С приходом нового ученика жизнь в классе меняется в лучшую сторону.
Режиссер спектакля Василий Сазонов считает, что связка между школой и ТЮЗом была всегда: «Задача школы – это прежде всего формирование личности ребенка. И задача ТЮЗа в этом пересекается со школой. Самая уязвимая часть аудитории – это подростки, которые беспомощны, одновременно хотят быть взрослыми, но все равно остаются детьми. Им нужна помощь, но не в кабинете у врача, а в театре. Театр должен протянуть им руку и сказать, что всё нормально; то, что ты чувствуешь – это нормально; всё будет хорошо – мы рядом. Миссия ТЮЗа и спектакля – педагогическая и художественная. Театр нужен чтобы вовремя вылечить душу и не дать осложнение на жизнь, на судьбу ребенка. Плохое поведение – это часто крик о помощи. И нужно понять, не “почему он так себя ведет”, а какая помощь ему нужна. Дети, просто так, себя плохо не ведут».
Учителя, которые ведут уроки в коррекционных классах, признаются, что у детей слабо развита эмоционально-волевая сфера, которая отвечает за способность преодолевать трудности в учебном процессе и в межличностном общении. Подростки не могут сосредоточиться на предмете, пытаются сорвать уроки, враждебно настроены ко взрослым, пытаются доказать, что смогут жить прекрасно и без аттестата. Но после уроков, если они не сбежали раньше из школы, эти «колючие» и «злобные» дети готовы переставлять парты, мыть подоконники, проводить конкурсы для начальных классов, собирать макулатуру и говорить, говорить, говорить о своей жизни.
Часто нехватка внимания от взрослых заставляет детей идти на плохие поступки. К этому можно добавить то, что отношение к этим детям от учеников «обычных» классов пренебрежительное, часто возникают конфликты. А встать на сторону «коррекционных» детей некому, так как родители у них обычно пьющие и в школу никогда не приходят.
Удивительно, что внутри коррекционного класса тоже есть иерархия и деление на «своих» и «чужих».
У Людмилы Захаровой приемный сын Сергей учится в коррекционном классе в одной из школ Санкт-Петербурга: «Сережа с 5 класса живет с нами. В детском доме с ними никто не занимался дополнительно, поэтому программа за начальную школу не была усвоена в полной мере. Когда пришли поступать в школу по прописке, оказалось, что программу 5-го класса он не тянет. Нам предложили коррекционный класс в этой школе. Там начались проблемы – Сергея, как сироту, объявили “прокаженным” и просто не давали спокойно учиться. И драки были, и травмы. В итоге наняли репетитора и перешли в обычный класс».
Решить эту проблему, кажется, невозможно. Эти дети агрессивны, не хотят принимать авторитет взрослых, учиться не желают, про интеграцию в общество даже и говорить не стоит. Но в какой момент эти дети стали такими? Как наше общество помогало, когда им требовалась помощь, которую не могли оказать их родители? Да и были ли с ними рядом взрослые вообще?
Екатерина Мурашова, психолог, которая написала повесть «Класс коррекции»: «Книга была написана в 2004 году. Мир и общество за 20 лет очень изменились, а вот отношение к классам коррекции осталось такое же».
Сейчас мир сосредоточен на себе, на своем ощущении жизни, на своей семье. И это безусловно правильно. Привычка давать советы по воспитанию чужих детей и делать замечания чужим детям, если последние ведут себя неподобающе, ушла в прошлое. Это, наверно, тоже правильно.
Дети, которые были лишены детства, вынуждены были принимать взрослые решения, спасать себя – часть нашего общества. Они и ведут себя, как умеют, общество же навешивает на них ярлыки, отторгает и винит за неправильное поведение.
Это правильно?
АНАСТАСИЯ МАЛАХОВА, актриса ТЮЗа (роль Стефании в спектакле):
– Я видела этих брошенных детей, на которых общество смотрит косо. Вины ребят в этом нет – им прост нужен проводник в этой жизни, который сможет хотя бы фразой вывести на правильный путь. И очень жаль, что некоторые учителя и взрослые вместо того, чтобы бы стать для кого-то другом, наплевательски к ним относятся. Школа еще может повлиять на детей, на которых забили родители. В нашем спектакле таким катализатором становится новый ученик Юра, благодаря которому остальные начинают понимать, что такое жертвовать собой ради другого.
СЕМЕН ТОЛОВ, актер ТЮЗа (роль Антона в спектакле):
– Думаю, что дети в коррекционных классах не одни такие. И в элитных школах тоже есть ученики – одни создают и творят добро, другие издеваются над первыми. Если вы живете и считаете себя изгоем, то, наверно, сначала нужно понять, откуда взялись такие мысли, и исправить это. К тебе могут относиться, как угодно, но только ты сам принимаешь решение, верить тебе в то, что говорят другие, или нет. Я бы посоветовал посмотреть наш спектакль, а потом сесть и подумать немного над тем, что ты реально от себя хочешь, уделить внимание на свой внутренний мир и будущий путь.
ЮЛИЯ КОРЖ, актриса ТЮЗа (роль Марины в спектакле):
– У нас был очень хороший класс, но в нем учился один мальчик, который постоянно требовал всеобщего внимания во всем. Поэтому он постоянно эпатировал, было вечно около криминальное поведение – не поступки, а разговоры об этом, постоянная агрессивность. Это был мальчик, которому была нужна любовь и внимание, в семье он, видимо, ее не получал. Мне, когда мы учились вместе, хотелось как-то ему помочь в этом разобраться.
АЛЕКСАНДР БОБРОВСКИЙ, актер ТЮЗа (роль Митьки в спектакле):
– Я играю героя из многодетной семьи, у которого есть проблемы в развитии. Мне важно было найти ту грань при игре, чтобы мой персонаж не выглядел вульгарно или чернушно, потому что прежде всего это ребенок, у которого есть своя история. Это спектакль не про уродов, а про людей.
МИЛАНА ВЛАДЫКИНА, актриса ТЮЗа (роль Витьки в спектакле):
– Мне кажется, что, если тебе тяжело и грустно, и ты чувствуешь себя одиноко, то нужно спасаться в других людях. Лучше искать друзей в сфере своих интересов. Когда я сама была подростком, то мы искали друзей по переписке в социальных сетях. Часто бывает, что подросткам проще рассказать о внутренних переживаниях, виртуальному другу, потому что родители эту проблему решить не смогут.
ВАСИЛИЙ САЗОНОВ, режиссер спектакля:
– Что может заинтересовать режиссера? Правда! Все, что написано в повести Екатерины Мурашовой – правда. Меня интересовала личность ребенка в катастрофической ситуации, спасение детей, на которых мир махнул рукой. Вот это меня тронуло прежде всего, и я оставил спектакль о них… А дальше стало понятно, что проблематика шире, потому что мы все сидим в этом классе коррекции, где нам говорят, что мы не такие! И мужества сказать, что «нет, мы такие» нет.